Право на бессмертие. Ядерный скальпель - Страница 22

– Договорились. Возвращаемся к делу. В пять утра Лариса Сергеевна отвезет вас на военный аэродром, далее вы поступаете под руководство Ахмета – командира группы. Все дальнейшие действия согласно плану. Ноутбук и технические средства получили?

– Так точно.

– Остальная экипировка и вооружение будут ждать вас на аэродроме.

Встаем, генерал-лейтенант строго, твердо и с надеждой смотрит в глаза:

– Александр Владимирович, мы верим в успех вашей миссии.

– Я постараюсь, Илья Юрьевич.

Прощальное рукопожатие, выхожу с Ларисой.

За ужином Лара пытается вести себя как обычно, но печаль постоянно проскакивает во взгляде. Чувства прорываются уже перед сном. Положив голову на мое плечо, прижавшись, прекрасная дама тяжко вздыхает:

– Господи, Саша, как, оказывается, я к тебе привыкла! Прошу тебя – будь внимателен и осторожен, береги себя. Знай – я жду.

– Хорошо, милая.

– Саша, можно я спрошу по той твоей жизни?..

– Тогда и ты будешь обязана честно ответить на вопрос.

– Конечно. Ты там действительно убил много людей?

– Очень много. Миллионы.

Лара неподдельно потрясена:

– Но как?..

– Ядерное оружие. Как планируется и здесь. Символично, тебе не кажется?

– О господи…

Помолчали. Моя очередь:

– Лара, после беседы с Дарьей ты не боялась ложиться ко мне в постель?

– Нет. Я ее слушала, но не верила. Я знаю, чувствую, что ты хороший, добрый. Рядом с тобой так спокойно и надежно… Но Дарья всерьез считает тебя демоном.

Это не все вопросы – повернувшись и положив ладошку на мою грудь (напротив сердца, кстати), женщина спрашивает:

– Скажи, тебе не страшно использовать это чудовищное оружие? Ты ведь знаешь, что погибнет много невиновных?

– Я знаю. Но у меня нет выбора между добром и злом. Я уже видел, к чему приводит оккупация нашей страны – там. Но хочу рассказать о том, что было здесь, у нас и совсем недавно. У меня есть знакомый, отличный парень. Он поисковик, поднимает погибших на Великой Отечественной солдат. Но в поисках попадаются не только солдаты. Представь себе обычный деревенский колодец. Полный детских скелетов деревенский колодец. Им перерезали горло штык-ножами и сбрасывали вниз. Мальчиков, девочек, совсем малышей – без разницы.

Лара вздрагивает, глаза расширены, рука дрожит.

– Потом, устав резать, солдаты зондеркоманды стали просто колоть и продолжали сбрасывать тела в колодец. Уже не всех мертвых, кто-то был ранен – даже у палачей кончаются силы. На детских косточках зарубки от немецких штык-ножей хорошо заметны. По положению маленьких скелетиков поисковики точно определили тех, кто умер уже там, в глубине, задохнувшись под телами…

– Саша, перестань!!!

Замолкаю, осторожно вытираю слезы с лица плачущей женщины. Обнимаю, прижимаю к себе покрепче:

– Да, я преступлю все человеческие законы. Выжгу это гнездо, убив и тысячи невиновных. Но, если понадобится, я уничтожу всю их страну только для того, чтобы подобное никогда не повторилось на нашей земле.

Нежно поглаживая, успокаиваю любимую женщину. Плохо, что расстроил напоследок. Понемногу Лариса затихла, о чем-то думает, с любовью и жалостью поглядывая на меня.

Нет, не могу больше разговаривать. Отгораживаюсь от мира, закрывая глаза. Нервы ни к черту. Впрочем, это действительно страшно – быть массовым убийцей.

Поневоле задумаешься о правильности миссий, своей роли в них. Внутренняя убежденность говорит, что все сделано верно, другой путь недостоин советского офицера. Приходят мысли о той силе, что ведет по жизням, определяет судьбу. Вспоминаю танец золотых искр, теплое дыхание Всевышнего, его бесконечную доброту и любовь. Нет, это не сила Зла. Добро должно быть с кулаками, а раковую опухоль положено удалять беспощадно, пока она не погубила весь организм. Что думал бы скальпель в руках хирурга, если бы являлся живым существом? Что чувствовал бы он, омываемый горячей кровью и режущий по живому?

Укрепившись в решении, открываю глаза. Ларочка так и заснула на моем плече. Поправляю сползшее одеяло, осторожно выключаю ночник.

Ранний подъем, сонное умывание, надеваю подготовленный с вечера полувоенный технический комбинезон. Спускаемся к машине, стремительная поездка в Кубинку. Лицо милой женщины озабоченно и печально, она сильно переживает.

Проезжаем несколько КПП, открывается бескрайнее летное поле, освещенная тускнеющими в наступающем рассвете фонарями туша трудяги «Ан-32». Прощание. Жадное, с надрывом объятие, частые поцелуи, горячий шепот:

– Сашенька, ты только вернись, только вернись, милый мой…

Развернувшись, автомашина уезжает. В руке остался пакет с завтраком (позаботилась, любит), на губах – вкус прощальных поцелуев. Поправляю сумку с компьютерными девайсами и изготовленным по спецзаказу мультитулом, направляюсь к самолету.

– Как настроение, Искандер?

– Рабочее, Ахмет.

Пожав парням руки, вдохнув на прощание сырой московский воздух, поднимаюсь по дюралевой рифленой аппарели в салон. Внутри закреплены два наших джипа, ящики с вооружением и снаряжением надежно принайтованы к настилу прочной транспортной сетью. Ахмет указывает на место у небольшого откидного столика. Имеется мудрая доработка – подключенная к блоку преобразователя напряжения розетка. Что характерно – английская трехштырьковая на двести сорок вольт. Разворачиваю защищенный «Панасоник», закрепляю, подключаю питание, загоняю в слот PCMCIA первое устройство, стыкую с кабелем хитрой антенны. Загрузка винды, запуск не совсем обычной программы, тестирование. Норма, перехожу в режим сканирования. Теперь весь полет будет контролироваться состояние радиоэфира и мгновенно засекаться и фиксироваться любая радиопередача с борта. В общем, радиомаякам и закладкам ничего не светит. Бортинженер в потрепанном комбинезоне поднимает аппарель, лязг стыковки обрывает визг привода. Тщательно проверяет крепление техники, уверенно кивает в ответ на вопросительный взгляд Кемаля, проходит в кабину пилотов. Самолет трогается с места и выходит на взлетную полосу. Нарастает гул двигателей, разгон, отрыв. Все, операция началась.